Архив : №46. 18.11.2011
ЛЁГКОЕ ДЫХАНИЕ ДРАМАТУРГИИ
Он сжёг предместья и половину жителей
свёл с ума ядовитым дымом.
Евгений Шварц. Дракон.
«Пьес нет, театр умер, драматурги исписались». Подобного рода шаблонные «ахи-охи» нередко можно обнаружить в печати. Не в печати же можно услышать и кое-что пожёстче. «Ахинея и полный бред» – пожалуй, будет самым сдержанным высказыванием в блогах по поводу современной драматургии. Приверженцы классической школы будут ругать сектантов от течения «новой драмы», те в свою очередь – косных, выживших из ума «старообрядцев». И все будут показывать друг на друга виртуальными перстами.
 |
| Рис. Бориса ДЕМИНА |
Так есть пьесы или всё-таки их нет? Проверить это несложно. Зайдите на сайт театральной библиотеки Сергея Ефимова («У паровоза»), и вы найдёте как «новую», так и «старую» драматургию количеством более 4 600 штук. Там будет и набившая оскомину классика из жизни монтекк-капуллети, и самобытная с перчиком «новинка» из жизни маргиналов; и русские авторы, и импортный вариант; и пьесы, написанные скучно и грамотно, и пьесы не без новаций в языке – с грандиозным количеством ошибок и стилистических «ляпов» (ноу-хау «новой драмы»). Ассортимент, как видите, впечатляющий. Дело осталось за малым – выбрать подходящую пьесу из этого развала и поставить спектакль. Если уместно в данном контексте сравнение с продуктовым магазином – купить полуфабрикат, поставить в микроволновку и разогреть ужин.
Вот с этого и начну. С ужина. От которого травится любой вменяемый читатель, а впоследствии и зритель. Несложно догадаться, что проблема на самом деле не в печи, а в испорченном продукте.
Итак, что же всё-таки представляет пьеса с формальной точки зрения? Именно пьеса – а не сомнительный полуфабрикат, который нам активно пытаются впарить ушлые менеджеры от «новой драмы».
Сразу замечу, я «всеядный», поэтому причислить меня к тому или иному «вкусовому» лагерю невозможно. Просто, как любой покупатель, стараюсь выбрать качественный продукт, а не испорченный. Иными словами, я за здоровую и полезную пищу, а не сальмонеллёз с ботулизмом – что попало в рот не тащу.
Так вот, по данным ряда словарей, пьеса – это драматическое произведение, созданное для постановки какого-либо действия в театре. А «драма» этимологически происходит от греческого глагола «делать». То есть, если уж совсем на примитивном уровне, пьеса – это диалоги (монологи) плюс действие. Естественно, в пьесе должны быть место действия, сюжет, характеры, конфликты, но, в отличие от других жанров, при описании чего-либо в ней крайне нежелательны указания на крупные планы, как в киносценарии, и уж тем более на мысли и переживания героя, что совершенно нормально для повестей и романов. Дело в том, что в театре это всё не видно, поэтому подобные вещи прописываются драматургом через конкретное действие, а не через описание процессов, происходящих у героя в слёзных железах или душе. Так устроена любая пьеса. Грубо говоря, «пацан сказал, пацан – сделал». Казалось бы, всё довольно просто. Но по нижеприведённым текстам окажется, что некоторые современные драматурги и члены жюри драматургических конкурсов даже не понимают, что такое пьеса.
Сразу оговорюсь, теоретически в самом спектакле несложно показать и слезу, текущую по щеке, выставив на сцене экран, мысли героя можно зачитать и в микрофон, но это уже вопрос к режиссуре и нередко к сценической адаптации текста. К примеру, от того, что на сцене ставят «Шинель» или «Братьев Карамазовых», – сами произведения пьесами не становятся. А мы говорим именно о пьесах. Не только о содержании, но и о форме. Когда драматург чётко понимает, «что» и «как» он пишет, а не набрасывает некий рыхлый «кино-проза-пьеса-текст» и впоследствии отдаёт режиссёру распечатки со словами: «дальше сам разбирайся, а я умываю руки».
По сути, пьеса – это «скелет» будущей постановки. И цель у пьесы, в отличие, скажем, от рассказа, одна – стать спектаклем, а не текстом для чтения. Поэтому сам драматург, когда пишет, должен представлять перед собой сцену. «Новые драматурги», к сожалению, её видеть отказываются.
Они слепы. Они тычутся мордочкой в свой текст, словно кутята в сосцы драматургической дворняги, а потом удивляются, что серьёзный режиссёр берёт их за шкварник и топит вместе с текстами в театральном колодце.
Замечу одну немаловажную деталь. Талантливый режиссёр может из любого посредственного произведения создать грандиозный спектакль. Поэтому скажу сразу, речь пойдёт не столько о спектаклях, сколько о пьесах и драматургических (sic!) конкурсах. О текстах и владении формой. Это очень важный момент статьи.
Потому что кто-нибудь может заявить: «А мы ходили на спектакль в театр «Практика» и нам понравилось! Мы с девочками хлопали в ладоши!» Скорее всего, вы аплодировали не драматургу, а – режиссёру. Это разные вещи. Кстати говоря, можно взять блестящие тексты Шекспира и так их на сцене извратить, что Ла-Манш из берегов выйдет. От «Гамлета» там только тень отца и останется. Поэтому давайте не путать. «Мухи отдельно – котлеты отдельно». Кто из них кто, судите сами.
В качестве примеров я выбрал пару пьес из шорт-листа одной драматургической премии. К сожалению, объём статьи не позволяет разобрать больше «шедевров», но уже по этим текстам будет понятна общая тенденция, наметившаяся в современной лже-драматургии. Хочу обратить ваше внимание, что обе пьесы взяты мной с официального сайта национальной театральной премии «Золотая Маска». Из чего можно сделать вполне логичный вывод, что это не только не наброски и черновики с одиозной «Проза.ру», а готовые пьесы, более того – одни из лучших в современной драматургии. Скажу сразу, после их прочтения я уяснил одно: это «пьесы-революции», «пьесы-гимны», «пьесы-катарсисы». Вы это и сами скоро поймёте.
 |
| Павел ПРЯЖКО |
Вот что пишет о всём творчестве одного из «драматургов» (позволю себе взять это слово в кавычки) театральный критик – Павел Руднев:
«…Павел Пряжко смог изменить ход развития современной пьесы в России. Он повернул «новую драму» от драматургии темы к драматургии языка, к дискуссии вокруг строя современной пьесы. Он сделал форму текста и язык пьесы темами для обсуждения… Павел Пряжко, прежде всего, ставит формальные эксперименты на территории драматургического письма: он по сути переворачивает функцию ремарки… У Пряжко как у писателя филологические и философские интересы. Он увлечён структурализмом и семиотикой, культурфилософскими течениями современности… У Пряжко ремарка – не просто часть авторского текста, атмосферная «подсказка» спектаклю, опыт «саморежиссуры». Это сама ткань театрального представления… Это превращает пьесу Пряжко в какой-то новый виток русского театра абсурда… Пространства ремарки гораздо больше, чем пространства текста. И это – не неумение драматурга построить диалог…» (Литературно-философский журнал «Топос». Раздел: Искусство. Новая драма, № 10. Павел Пряжко. Закрытая дверь. 22.06.2010 г.).
Красивые штампы, правда? Вообще, за что я люблю многих критиков, пишут они многословно и патокообразно, но после прочтения такого рода статей ничего, кроме гула, в голове не остаётся. Примерно такое же ощущение у меня возникает после фейерверка, выстрела хлопушек и прочих шутих. Громко, цветасто – но всё распадается на эхо и блескучки в небе. Этакий праздник, который всегда с тобой.
Поэтому предлагаю послушать не критиков, а самого Павла Пряжко. Вот что он сказал в одном интервью: «Чехов плохой драматург – это совершенно точно. У него один п****ж, это литература. Но Шекспир ещё хуже» (газета «Золотая Маска», № 3, 13.04.2010 г.). Впечатляет, не правда ли? Немного напоминает басню про слона и моську, но, с другой стороны, а как ещё пиариться в наше нелёгкое время? Поэтому, скажу честно, я искренне заинтересовался этим «драматургом», а после прочтения его «пьес» моментально стал поклонником автора. Навсегда и бесповоротно. Поэтому усаживайтесь поудобней и приготовьтесь оценить самобытность Чехова XXI века. Вот что он пишет в своих текстах.
Павел Пряжко. «Лёгкое дыхание» (шорт-лист «Новая пьеса»–2010).
Сюжет. История про молоденьких лесбияночек. И это правильно, не о пожилых же гетеросексуальных инженерах писать, в самом деле? Действие – некие бессмысленные хаотичные телодвижения на улице и в квартире. Диалоги – бытовые разговоры ни о чём, в том числе и с гетероориентированными особями. Немного матюгов для сочности. Естественно, а какая современность без этого? Всё. «Пьеса» закончилась, так и не начавшись. Можно было 5 страниц накатать, а можно 100. Пряжко остановился на 33. Иссяк. Дайте-ка отгадаю, «драматург» пытался показать тщету жизни, унылость существования и «бесперспективняк». Убогий экзистенциализм, иными словами. Я, правда, нечто подобное в том или ином виде где-то уже встречал, но так и не смог вспомнить где. Такие сюжеты у меня из памяти, к сожалению, быстро выветриваются. Вне зависимости – про «гетеро» эти тексты или про «гомо». Так что будем просто считать эту «пьесу» новым словом в драматургии, раз уж я такой забывчивый.
Ремарки. А вот тут подробней. Иначе в полной мере не обнажится выдающийся талант «драматурга». Поэтому сделаем до конца за Павла Руднева его работу, поскольку в статье он привёл только одну цитату (причём ремарку) из всех «произведений» Пряжко – «…и ни о чём не думает» (что, в общем, верно, если говорить о текстах автора). Полагаю, критик просто не смог найти что-то подобающее для «структурализма». Мне, правда, показалось, что в оценках «писателя» он где-то слукавил, но с другой стороны в этой профессии такие вещи не возбраняются. Поэтому не будем судить критика строго. Единственное, хочется отметить, что Руднев о «Лёгком дыхании» вообще почему-то забыл, хотя критическая статья, повторюсь, относится ко всему творчеству «драматурга», именно поэтому я без зазрения совести и привожу из неё цитаты, более того, считаю это вполне уместным, поскольку приведённые фразы в равной степени могут относиться к любому «произведению» автора. Уровень у «шедевров» примерно одинаковый, разнится только количество обсценной лексики. Итак. Павел Пряжко собственной персоной. Наберите «лёгкие дыханием» и читайте. Оригинальный язык «произведения» – русский. Внимание – это ремарки:
«Оксана из под лобья поглядывает на проходящих мимо людей…/ Кажется Ольга всегда заранее знает, чем всё закончится. А закончится всё, не так как бы ей хотелось, особенно хорошее, потому что хорошее заканчивается всегда, но лучше бы оно не заканчивалось, однако это невозможно./ Ольга набрала короткую, по объёму слов эсэмэску и сунет сотовый в карман джинсов./ Оксана чувствует это неудобство, но продолжает сидеть./ Оксана думает о том, что она всё-таки лесбиянка, но не такой человек нужен ей рядом./ Ольга отворачивается от Оксаны, она собирается потребить относительно чистый воздух парка... Оксана воздухом совсем не наслаждается./ Оксана встаёт со скамейки, она готова уходить./ Оксана справляется с возникшим негативом…(3 раза на 1 стр.)/ Ольга сейчас не может уделить больше чем уделяет внимания Оксане. Сейчас она не может вылезать из кожи, ей надо поспать./ Девушка упирается кулаками у грудь парня./ Ольга умиляется с парня и девушки./ Ольга делает такую гримасу, типа простите, но я по-другому вести себя не могу, это моя работа, и одновременно ещё конечно, она испытывает чувство вины./ Ей хорошо, она сделала хорошее дело./»
А вам хорошо от этого «спама из Нигерии»? Честно скажу, не знаю, какие у Павла Пряжко отношения с Антоном Павловичем, видимо, напряжённые, но уверен в одном – Ильф и Петров от текстов «драматурга» пришли бы в восторг. Скажу больше, когда я читаю подобные опусы, сразу вспоминаю замечательный ролик про «адскую белочку», прогремевший на весь Интернет: «Бухаете? Тогда я иду к вам!»
А теперь вернитесь к статье Павла Руднева, посвящённой творчеству Пряжко, и почувствуйте разницу между воркованием критика и приведёнными цитатами. Кстати, очень многие именно таким образом «новую драму» нахваливают. Умудряются найти в «произведениях» то, чего в них никогда не было. Ведь главное – это критический урожай. На каких удобрениях он прорастает – не суть важно. Всё им, критикам, роса божья – что «неудобство», что непотребство. Какие, к чёрту, «структурализм» с «семиотикой»? Судя по тексту, Пряжко и слов-то таких не знает.
Да это ровным счётом такая же пьеса, как то, что вы сейчас видите, – не кириллица, а химические формулы, азбука Морзе или шрифт Брайля. Это не пьеса, это некий запредельно чудовищный набор букв, на скорую руку набитый в Ворде, не вычитанный, не отредактированный и с мутных глаз высланный на драматургический конкурс. С мутных же глаз отправленный кем-то в шорт-лист. С таких же очей выставленный на сайте «Золотой Маски». Если и можно привязать этот текст к какой-нибудь форме, то, исходя из количества ремарок и размера «произведения», – это унылая повестушка с диалогами. Разница лишь в том, что имена «говорящих голов» вынесены в левую сторону, а реплики – в правую. Собственно, тут и комментировать нечего, поскольку текст говорит сам за себя. «Пространства ремарки гораздо больше, чем пространства текста. И это – не неумение драматурга построить диалог…» – пишет критик. Разочарую Вас, уважаемый Павел Руднев, это именно неумение. Соглашусь в одном – бесспорно Пряжко «переворачивает функцию ремарки» и он «сделал форму текста и язык пьесы темами для обсуждения» – иначе и быть не могло. Более того, вы абсолютно верно подметили – это «новый виток русского театра абсурда», потому что сам «писатель» так думает, так выражает свои мысли на бумаге и так видит последующее воплощение своего опуса на сцене. И акцентирую – это именно ремарки, а не реплики. Да, могут быть «ляпы», пассажи, неточности – все мы не идеальны, в конце концов. Но у него весь текст такой. Все 33 страницы. Стоит ли вообще говорить о грандиозном, просто зашкаливающем, количестве ошибок? В том числе и в репликах. Взгляните, к примеру, на синтаксис:
«Ольга. (улыбаясь,)Ты можешь конечно, если хочешь, но тут же получается одна комната свободная вторая….никто не помешает нам там закрыться и пить виски. Я открою форточку, извини я забыла ты куришь?»
Вы увидели тут «драматургическое письмо»? Может, «культурфилософию»? Мне сложно сказать, какие у «писателя» Павла Пряжко «филологические и философские интересы», но то, что «формальный эксперимент» в тексте присутствует на все сто – бесспорно. А как вам прелестные новации в ремарках: «чувствует это неудобство», «потребить относительно чистый воздух»? Идите, потребляйте «относительно чистый воздух» на сцене. Покажите мне это в действии. Поборитесь с «возникшим негативом». Как вам это «лёгкое дыхание» – этот приступ астмы, эта ишемическая болезнь сердца? Какая пьеса? Я не привёл и десятой части всех перлов. Никакая это не драматургия, это даже не проза – это неуд по русскому языку и несданный ЕГЭ. Не знаю, как у вас, но лично у меня волосы встали дыбом при прочтении этого драматургического «шедевра». И вовсе не от его содержания. Оно примитивное, как и сам текст. И не надо никого убеждать, что подобными текстами Пряжко показывает «одноклеточность», убогость и вакуум нашей жизни. Он просто не умеет внятно выражать свои мысли – вот и весь вакуум. Меня больше другое поразило – какого качества тексты попадают в шорт-листы драматургических конкурсов.
В критической статье Павел Руднев заметил, что «Пряжко пишет много». И вот что я на это замечу. Не пишите, Пряжко, много. Не надо. Ни много, ни мало. Откажитесь от этой пагубной привычки. И поверьте – «всем будет хорошо, вы сделаете хорошее дело».
Вы всё ещё мне не верите? Тогда зайдите на сайт «Золотой Маски». Там для всех приготовлен большой сюрприз. Только советую поспешить, а то опомнятся и отредактируют или удалят файл.
Так кому же нужна такая «пьесовщина», спросите вы? О, вы не понимаете, ещё как нужна! Потому что течение «новой драмы» замешено на эпатаже и провокациях и интенсивно подогревается премиями с грантами. Поэтому качество текстов в этом сиюминутном, но прибыльном процессе не важно. Так что «пряжковеада» для нас только начинается. И далеко тут ходить не надо.
В 2010 году «читка» по пьесе Павла Пряжко «Жизнь удалась» (реж. Михаил Угаров, Марат Гацалов) стала одним из лауреатов на фестивале «Золотой Маски». Правда, Павел Руднев в статье о Пряжко любезно нарёк «читку» спектаклем, но фотографии с «Золотой Маски» говорят об обратном – актёры «Театра.doc», в котором Михаил Угаров также является и худруком, держат в руках распечатки с текстом. Так вот, поскольку это была «читка», а в статье Руднева написано: «Отдельная тема в пьесе «Жизнь удалась» – жизнь ремарки», хочу поинтересоваться, были ли зачитаны вместе с куцыми, «вербатимными», репликами, состоящими на 70% из мата, такие перлы, как: «Лена ждёт, но ждать ей в падлу. Рядом стоит Анжела. Ей ждать не в падлу», «Лена.(возмущённо кривляет)…», «Вадим кончает. Лена не кончает вообще никогда», «Вадим не обращает внимания, сунет палец в рот, чтобы откусить ноготь» и т.п.? Меня даже не столько сами ремарки интересуют, сколько их сценическое воплощение. Покажите мне на сцене, к примеру, протяжённую во времени сексуальную проблему Лены. Как вам такая «атмосферная «подсказка» спектаклю, опыт «саморежиссуры»?
Вообще, хочется только порадоваться за театр. Наконец-то у нас «читки» стали получать награды, которые принято давать полноценным спектаклям. Потому что «читки» к спектаклям имеют такое же отношение, как чтение нот к – пению, а листание меню – к поглощению пищи. Думаю, никому не надо объяснять, что это не спектакль, а вид репетиции будущей постановки? И никакое это не «новаторство», это вам любой студент «Щуки» скажет. Вас просто в очередной раз обманули.
Вот такая «Золотая Маска», вот такой гипсовый слепок с мёртвого лица театральных премий. Для полного «витка русского абсурда» осталось только наградить «Кино без плёнки» статуэткой с «Кинотавра» и дать премию «НОС» за роман без букв. Что и говорить, чудны дела твои, Мельпомена-беспредельщица. Удивительны. Только вот чудеса эти все на поверхности, потому что административному ресурсу «новодрамовцев» можно позавидовать.
Нижеприведённая «информация к размышлению» взята мной с официального сайта Министерства Культуры РФ. Сторонникам Навального, думаю, она будет небезынтересна. При министерстве существует конкурс по поддержке современной драматургии, на который принимаются заявки театров, включивших произведение в план постановочной части. По итогам конкурса заключаются договоры с авторами о приобретении прав на постановку пьес в театре-заявителе (про то, делятся ли драматурги с театрами полученными грантами, информации, естественно, нет и быть не может; но мы живём в России и с классикой хорошо знакомы). Так вот, в составе экспертного совета конкурса 10 человек. А минимум 5 из них по странному стечению обстоятельств в той или иной степени являются поклонниками «новой драмы»: Елена Гремина (жена Михаила Угарова), Павел Руднев, Елена Ковальская, Роман Должанский, Григорий Заславский. О взглядах других могу только догадываться. В справочнике «Театральная Россия» около 1000 театров. А список из 14 победителей за 2009 г. выглядит почему-то так: «Театр.doc» (5), «Центр драматургии и режиссуры» (3), «Школа современной пьесы» (1), остальные пошли в довесок. За 2010 год данных на сайте нет, а в 2011 году наблюдается чуть смягчённая «новодрамовская» картина (видимо, поняли, что слегка переборщили): «Центр драматургии и режиссуры» (2), НП «Коляда-Театр» (2), «Театр.doc» (1). И вот тут стоить отметить, что Елена Гремина является создателем и идеологом «Театра.doc», а Михаил Угаров – как я писал ранее, его худруком и режиссёром (информация с официального сайта театра). Более того, с 2007 года Михаил Угаров является членом худсовета «Центра драматургии и режиссуры», в 2010 году стал его председателем, а в июле 2011 года назначен худруком (данные сайта «ЦДР»). И тут я уже спрошу прямо. Может, в министерстве пора реагировать на это неприкрытое кумовство, а не бессвязно лопотать о борьбе с коррупцией?.. Что же касается выдвигаемых драматургов, то по ним вышло примерно следующее: из 28 победителей (за 2 года) «новодрамовских» авторов – минимум 20 (!) Стоит ли говорить, что среди них есть и сам Михаил Угаров (его, естественно, номинировал «Центр драматургии и режиссуры») и… «писатель» Павел Пряжко (причём дважды). Да такими темпами наш «структуралист» скоро вообще «заслуженным» станет. О чём это говорит, помимо «всего прочего»? Никакие это не «диссиденты», ушедшие в подполье и подвалы «Театра.doc.», никакое это не противостояние «застоявшейся» культуре и «новое слово» в ней. Это, к сожалению, уже и есть культура. Вдумайтесь только. Спектакли и «читки». Культура и Пряжко…
Ну а пока распиливаются «десерты», на авансцену выходит новый «драматург». Только с кошками. Сразу предупреждаю – людям с неуравновешенной психикой, беременным женщинам и детям до 14 лет читать не рекомендуется.
Юрий Клавдиев. «Монотеист» (шорт-лист «Новая пьеса»–2010).
Сюжет. Сказ про сатанистов. Кладбище, резня, литры гемоглобина. Конец предсказуем с самого начала – будет гора трупов. В общем, другого финала при такой «сложнейшей» драматургии и быть не могло. Ну а название «пьесы», как вы понимаете, имеет такое же отношение к вере в единого Бога, как маньяк-рецидивист к состраданию.
Реплики. Мат со словами для связи.
«Мысле-ремарки». Отмечу – далее пойдут не ремарки и даже не монолог, а вообще мысли героя. Или что-то в этом роде. Такого плана «мыслей» в «пьесе» – 12. Разных длиннот и уровня натурализма. Привожу самый «нежный» кусок:
«Дзынь! Разбилась бутылка. И, по-моему, облака побежали чуточку быстрее. И, по-моему, кот задёргался, вырвал заднюю лапу и пырнул Трокси когтями в Запястье. Я беру стекло. Я режу кота. Трокси высасывает кровь из раны, прижав тяжёлым армейским ботинком лапу кота. Я режу кота. Шерсть намокает кровью, наружу лезет жир и вывернутая наизнанку кожа. Трокси снова берёт кота за лапу и ломает её. Я раплющиваю свободной рукой передние лапы кота и морду, давлю на челюсти. Кот бешено дёргается всем телом. Кот дымится болью. Кот дымится кровью. Я режу кота. Я режу кота. Я режу кота…»
Экая «куклачёвщина» от драматургии. Вы не находите? Экая самобытная шариковщина. Представляю, с каким наслаждением Клавдиев набирал свою «пьесу». Аж захлёбывался. Так, наверное, таксидермист набивает чучело. Но дело тут на самом деле не только в кисах и содержании.
Кстати, в отличие от Пряжко, Клавдиев пишет довольно грамотно. Случайные «раплющивания» скорее от куража. Проблема в другом. Клавдиев не только животных не любит – он режиссёров ненавидит. Потому что приведённый выше текст к пьесе вообще никакого отношения не имеет, это – проза. А вся «пьеса» – скорее микс потока сознания с киносценарием. Причём поток я здесь увидел, а сознание – нет.
Да режьте вы хоть кошек, хоть лягушек препарируйте, хоть жуков на булавки накалывайте – бумага всё стерпит. Только не надо ваши тексты за пьесы выдавать – научитесь для начала готовить ваших «кошек». Единственное, хочу предостеречь: если у вас «собачье сердце», то рано или поздно вы можете залаять, потому что содержание произведения часто говорит о нравственном уровне пишущего. «Вчера котов душили, душили»…
Подробнее же вот что хочется сказать. То, что слепил Клавдиев, – в том виде, в каком он это предлагает гипотетическому театральному режиссёру, – на сцене (не в кино) крайне сложно поставить по следующим причинам. Тут надо либо резать живую кошку, но тогда из театра выйдет 99% зрителей, либо производить манипуляции с куклой и пускать из-за кулис пронзительное «мяу». А то и вовсе зачитывать текст. Но в этом случае зритель как раз и не поверит в так называемую «вербатимность», или документальность, усиленно декларируемую «новой драмой». То есть будет подделка. Ложь. Кукольный театр. А подобных кусков, между прочим, 12 на 23 страницы «пьесы». Есть и ещё один немаловажный нюанс. Если данную «пьесу» c натяжкой можно рассматривать как некий эксперимент, то вот эстетика у Клавдиева, согласитесь, на большого любителя. Поэтому не стоит удивляться тому, что серьёзные театры, – а не разные экспериментальные лилипутские студии, центры и лаборатории, – с большой неохотой берут пьесы «новодрамовцев» к постановкам. Распиарить, как известно, можно всё что угодно. У нас и не такие мыльные пузыри раздували. Но вот как заставить зрителей ходить в крупные театры на такую «пьесу», да ещё чтобы она несколько сезонов шла? Так что не надо роптать и сравнивать себя с Вампиловым («новодрамовцы» это очень любят), мол, его тоже в своё время не ставили. Его не ставили по другим причинам – не антисанитарным, а цензурным. А сейчас их фактически нет – ни цензуры, ни самоцензуры, ни санитарии. Но скажу банальность: когда вы ненавидите своих героев, зрителей и собственные тексты – театр будет платить вам той же монетой.
Можно, конечно, с пеной у рта спорить о содержании. На мой взгляд, такой спор бессмыслен и всегда субъективен. В конце концов, эстетика у каждого своя. Это вопрос пристрастий и вкуса: одним нравятся лобстеры, другим – земляные черви. Но вот форму менять есть смысл только в том случае, если это абсолютно точно эксперимент. А когда я и в текстах других «новодрамовцев» сплошь и рядом натыкаюсь на такие а-ля синкретические «эксперименты», то понимаю: в большинстве случаев это идёт не от «писательской пресыщенности», а от неумения, незнания простейших правил и азов драматургии. Вы же не путаете за обедом вилку с ложкой? А необоснованное количество прозаического текста в пьесах как раз и подтверждает, что автор не умеет пользоваться «приборами за столом». Он хватается за всё подряд и использует эти «приборы» не по назначению. Накалывает на нож рыбину, наклоняет супницу, хлебает из неё, вилкой намазывает масло, ест руками. Всё это моветон. Да, бывают исключительные случаи, когда драматург не может уйти от литературной находки, какого-то уникального образа, который режиссёру в спектакле никогда не пригодится. Но не может быть прозы целыми абзацами, которые при постановке становятся просто бессмысленными и их надо беспощадно удалять из текста. Тогда это – рассказ, повесть, роман. Но только не пьеса.
Такие вещи, кстати, очень хорошо понимал Василий Шукшин. «Энергичные люди» не является пьесой, писатель охарактеризовал произведение как «сатирическую повесть для театра». Вообще, при обилии диалогов в тексте на сцене можно поставить всё что угодно, – и киносценарий, и любое прозаическое произведение. Тут вопрос к режиссёрской сноровке и, к сожалению, не всегда к таланту. Но ведь речь идёт о драматургических конкурсах. О конкурсах именно пьес, а не сценических поделок и пьесо-рассказов. В среде «режиссёров читок» и «авторов миксов» (если не сказать комиксов, поскольку более оторванных от реальной жизни текстов читать мне не приходилось) вообще модно считать, что пьесой может быть любой драматургический материал, если автор просто назвал его «пьесой». Но тут позволю не согласиться, поскольку это очередная подмена понятий. В конце концов, вы же не несёте на поэтический конкурс слова, собранные в аккуратный столбик, только потому, что вы посчитали его стихотворением? Иначе получится, что кассовый чек из продуктового магазина вообще идеальный конкурсант. Но, согласитесь, ни к ямбу, ни к гекзаметру этот столбик никакого отношения не имеет.
И тут очень к месту будет привести цитату из интервью с Михаилом Угаровым, после которой всё окончательно встаёт на свои места: «Сколько ни пишу пьесы, ответить на вопрос, что такое пьеса, не могу» («Писать пьесы – безнравственно». Светлана Новикова. «Дружба народов», 1999, № 2). Всё. Дальше можно не продолжать.
Как вы понимаете, при таком подходе к пьесе «старших товарищей», остальных «новодрамовцев» можно не цитировать. Потому что всё это будет аналогично пряжко-клавдиевским опусам, выполненным с той или иной степенью «изящности». Микс из прозы, киносценариев, сценических текстов. Трэш из отсебятины, неграмотности, психозов. Этакое корыто, в котором всё будет гнить и пузыриться. И почти в любой «пьесе» вы обязательно упрётесь в какую-нибудь патологию. Причём сложно сказать, кого – героев или самих «драматургов». Потому что, как вы понимаете, всё это вначале в голове появляется и только потом переносится на бумагу.
Ну а кому интересен более детальный разбор остальных «пьес» с конкурсов, настоятельно рекомендую посетить блог в ЖЖ Алексея Битова и его коллег («Литература, театр, санитария, гигиена»). Но предупрежу сразу, там премии не раздают, там все «сёстры» весьма профессионально получают «по серьгам».
«Но ведь драматургические конкурсы не только для «новодрамовцев», – скажете вы. – В них любой может участвовать». А я ваc спрошу: «Вы написали что-то наподобие «Валентин и Валентина»?» Ну, тогда посмотрите на нижеприведённые фамилии, а там уж сами догадаетесь, что с вашими «валентинками» сделают. Заодно подумайте, не совершили ли вы «вербальную ошибку», сказав «драматургические конкурсы», поскольку всё это, по сути, один конкурс, только под разными именами: «Дебют», «Любимовка», «Евразия», «Действующие лица», «Премьера.txt», «Новая пьеса», «Текстура» и т.п. За всеми без исключения – или в качестве учредителей, или в качестве членов жюри, или в качестве арт-директоров, или в качестве «ридеров», отбирающих тексты, – будут стоять адепты «новой драмы». Их даже нет смысла всех перечислять. Поименую лишь некоторых: Николай Коляда, Михаил Угаров, Елена Гремина, Эдуард Бояков, Павел Руднев, Елена Ковальская, Алиса Никольская, Кристина Матвиенко, Владимир Забалуев, Алексей Зензинов.
Стоит ли после этого говорить, что в шорт-листах ряда премий будут в основном «новодрамовцы» и ученики Николая Коляды, а «Театр.doc» при поддержке семейной артели год за годом будет плодить новых «пряжко»?
В заключение вот что хочется добавить. Дело на самом деле не в маргиналах и мате. Лично меня это вообще не смущает. Основная проблема в том, что это очень плохо – «по-людоедски» – приготовлено. Если убрать мат, а пьеса при этом разваливается, то и не было никакой пьесы; недостаточно маньяку в руки тесак вложить, надо этот тесак ещё драматургически заточить. И нет таких понятий, как «старая драма» и «новая драма». Есть профессионализм и качество, а есть – любительщина с просроченным продуктом, и зачастую это даже не «осетрина второй свежести», а тухлая килька, выдаваемая за балык.
И когда я натыкаюсь в критических статьях и блогах на слова «структурализм», «вербатим», «новаторство», а потом открываю беспомощные, безграмотные тексты «драматургов», то понимаю – синтетическими, неживыми, «диссертационными» терминами попросту прикрывают неумение и бездарность. Так фиговым листком прикрывают срам. И, по-моему, давно пришло время сказать одну важную вещь. Пока мы не научимся называть всё своими именами: «синкретизм» – кашей, «гранты» – распилом, «мейн-стрим» – движухой, а «креативщиков» – графоманами, путь у нас один: «Кушать подано! Расчленёнка, господа!»
Котиков только жалко…
Глеб НАГОРНЫЙ
Глеб Юрьевич Кобрин (литературный псевдоним – Глеб Нагорный) родился 10 мая 1973 года в Вильнюсе. Окончил юридический факультет Вильнюсского университета, экономический факультет Балтийского русского института, психологический факультет МГУКИ и факультет «Кинорежиссуры» ВГИК (мастерская М.М. Хуциева). Адвокат. Автор романа «Флёр», пьес «Лайф-Лайф», «Салон ритуальных услуг», «Красная мельница» и сборника рассказов «День Города».
