ТАСС
УПОЛНОМОЧЕН ЗАЯВИТЬ…
«Господин назначил меня
любимой женой!»
Из х/ф «Белое солнце пустыни»
ТАСС разразился
умопомрачительной новостью: в 2018 году девять
ведущих драматургических конкурсов России выдвинули для участия в «Кульминации»
27 пьес. По итогам голосования из них было выбрано 10 лучших.
Если перевести это с
новостного языка на человеческий, то можно констатировать, что так называемая «новая
драма» очередной раз выбрала из своей безликой серой массы десять человек и
назначила их драматургами. Тем самым новодрамовцы очередной раз плюнули в современную традиционную драматургию накануне Года театра – не больше, но и не
меньше.
Они, собственно говоря,
занимаются этим уже тридцать лет. Ничего нового не произошло. Только на этот
раз, учитывая важность момента, в преддверии Года театра они для убедительности
подтянули сюда ещё и бренд ТАСС.
Неискушённый читатель,
не дай бог, всерьёз подумает о мифических драматургических конкурсах!
Восхищения напрасны. Всё это «многообразие» представляет собой по сути один
бесконечный марафон «новой драмы». И какой бы конкурс новодрамовцы не провозгласили,
это будут, выражаясь их же языком, те же яйца, только в профиль.
Конкурс «Кульминация»
проводится с 2016 года. На сайте
frsi-fond.ru можно прочесть: проект
«Кульминация» – это поиск
новых имён, новых образов, жанров и стилей. Это попытка широко распахнуть двери
современного театра для всех, вернуть интерес общества к современной пьесе, к
поиску, к живой жизни театра.
Что новодрамовцы подразумевают под «живой жизнью», понять непросто, но удачным окказионализмом этот образец
тавтологии не назовёшь. Какие-такие
новые жанры хочет открыть «Кульминация»? Для убедительности перечислим существовавшие
до появления «новой драмы»: водевиль,
драма, комедия, мелодрама, мистерия, монодрама, моралите, мюзикл, пародия,
пастораль, соти, трагедия, трагикомедия, фарс, феерия, флиаки. «Новая драма» хочет
изобрести что-то новое?
Тогда чем они занимались на протяжении тридцати лет, если до 2016 года
не нашли ни новых образов, ни жанров, ни стилей. И зачем они хотят вернуть
интерес общества к современной пьесе, если тридцать лет до этого они воспитывали
к ней стойкое отвращение кромешной чернухой и творческой несостоятельностью!
Что-то изменилось в «новой драме» за последние два года? Может, стало меньше
грязи, бытовухи или мата? Впрочем, мата, может и меньше, но это по объективным,
законодательным, причинам. А как со всем остальным? Посмотрим, дабы избежать голословных умозаключений.
Итак, в список номинантов вошли: «Мама, мне оторвало руку» (Мария Конторович),
«Перемирие» (Алексей Куралех), Russian Lullaby (Викентий Брызь), «Всем, кого
касается» (Дана Сидерос), «Исход» (Полина Бородина), «28 дней» (Ольга Шиляева),
«Горка» (Алексей Житковский), «Как я простил прапорщика Кувшинова» (Иван
Антонов), «Тайм-аут» (Марина Крапивина), «Мания» (Олжас Жанайдаров).
Название «Мама, мне
оторвало руку» уже впечатляет – о свежести образов можно забыть сразу.
Посмотрим, что у М.Конторович со стилем. В так называемой пьесе 42 тысячи
знаков (24 стр.), не хватает даже для одноактного спектакля, не говоря уже о
почётном звании «самая лучшая пьеса». К тому же о кульминации победительница
«Кульминации» не имеет никакого представления.
МАШКА. Вокруг все тупые уроды, так уж повелось. Найти боль-мень интересного
человека капец как трудно.
…………………………………………………………………………………
Стоишь такая одна клёвая. Смотришь, как троллейбусы едут, как бабки в
церковь ползут, как мамашки коляски толкают через грязюку… И тебе клёво.
Потому что стоишь, смотришь на этих залипших в говне мух, и прямо чуешь, что
этот твой момент вечен. А они сдохнут все от алкоголизма, рака и
сердечно-сосудистых заболеваний. Ну это самое распространенное у нас в Рашке.
Кароч. Ну вы поняли.
Ну и? О каком стиле
здесь можно вести речь? Впрочем, чего ждать от ученицы Коляды! Всё как всегда:
водка, смайлики из улыбающегося говна. Отношение к теме материнства тоже весьма
показательное.
МАШКА. А че ей будет? Она закалённая. Знаешь, сколько у неё мужиков было?
Если их всех раком поставить, то цепочка от Владивостока до Калининграда будет!
Это персонаж по имени Маша говорит такое о своей маме, что возникают
сомнения в авторской адекватности. Впрочем, здесь тоже ничего нового –
безнравственность не имеет границ.
МАШКА. Мама, мне оторвало руку. Так и скажу. Да. Мама, извини, но
мне тут руку как бы оторвало. Мама. Мне оторвало руку. Нет. Рука была. А теперь
нет руки. Видишь, мама? Нет руки. Руку мне оторвало, мама. Оторвало напрочь.
Все. Блин. Мамка меня убьет же за такое. Зато всяко возьмут в Москву и вообще
везде. Инвалиды это сейчас тренд.
Машка, она же главное действующее лицо, кладёт на рельсы правую руку, и её
отрезает поездом – вроде как намёк на Каренину. Только трагедии в этом нет,
поскольку нет героини. Есть фанерный персонаж, не способный задеть за живое
даже автора. У читателя он может вызвать разве что отвращение. Но это,
согласитесь, не то чувство, за которым нормальные люди идут в театр. Словом,
ничего нового, всё как всегда. И это
лучшее, на что способны новодрамовцы по утверждению их апологетов!
Делать себя инвалидом – безумие. У главного персонажа нет мотива для этого,
а значит, у автора нет повода для пьесы.
Второй, по заверению ТАСС (!), в списке идёт пьеса «Перемирие» Алексея Куралеха. Главное, в чём повезло
автору, это то, что он из ДНР, а не из Екатеринбурга или Москвы. И это наложило свой отпечаток.
Диалоги
у Куралеха живые, не лишённые порой даже
подтекста.
ЧЕ ГЕВАРА. С сепарами только с
мёртвыми договариваться можно. И то – в оба глядеть, чтобы не накололи…
Пьеса
– не сальный анекдот, в ней не надо идти в лобовую атаку, называя вещи своими
именами. Однако далее автор опять-таки съезжает в «новую драму».
АХИЛЛ. Чуйка у меня была – идти не хотелось. Жопой
чуял! У меня знаешь, какая жопа чувствительная?!
Или
ЧЕ ГЕВАРА. Хером себе по башке постучи, придурок.
Радует,
что в пьесе временами прорезается здравый смысл – большая редкость для «новой
драмы».
НОЙ. Не-а… Художником родиться нужно. Вот у бывшей
моей лица выходят, как живые. Она – художник. А я так - маляр-штукатур…
…………………………………………………………………………………
МАРИЯ. Точно. Просто не любит он скотину свою, как
ты. А без любви даже свинья расти не может.
И на этом
фоне привычная для «новой драмы» тяга к ненормативной лексике, к которой по
инерции обращается автор, выглядит ещё пошлее. Зачем? Ведь Алексей Куралех, в
отличие от подавляющего большинства своих коллег, наделён интеллектом, у него
есть герои со своими судьбами и характерами. Он владеет художественным
словом. В диалогах звучит философский взгляд на привычные понятия, а в
затяжных монологах присутствует романтичный налёт искренности, вызывающий
интерес к персонажам пьесы.
Следующий «шедевр» – «Russian Lullaby» Викентий Брызь. Название, которое
переводится как русская колыбельная, выдаёт в авторе русофоба. Уже не ново (см.
статью «Урлым Урло»). Идём дальше.
НАРКОМАН. Э, пиздюк.
РАССКАЗЧИК. Дима, смотрит на него
пристально.
НАРКОМАН. Э, пиздюк, а вынеси
уксуса.
РАССКАЗЧИК. Дима, пытается согнуть
наркомана, как ложку взглядом.
НАРКОМАН. Тогда денег вынеси.
РАССКАЗЧИК. Дима уже красный от
напряжения, машет отрицательно головой.
НАРКОМАН. А если найду – ебало бью?
Нет,
надежды не оправдались. Мата меньше не стало, несмотря на законодательные
запреты ненормативной лексики на сцене. Похоже, новодрамовцы относятся к тем,
кому закон не писан.
Читаем далее.
МАМА
ДИМЫ. Сука, сука, сука, блять, сука, сука, сука, блять, сука, сука, сука,
блять! Сука, сука, сука, блять! Сука, сука, сука, блять, сука, сука, сука,
блять, сука, сука, сука, блять!
Образец
чистоты стиля «новой драмы», не правда ли?
Напомним при этом, что ТАСС с
уверенностью заявляет – это лучшее, что есть сегодня в современной драматургии!
ПИСЯ.
Ты немой? (Думает.) Бухать, в принципе реально немым. Ну, давай посмотрим, как
ты бухать умеешь. (Идет в коридор, достает из пакета банку водки «Черная
смерть». Уходит с ней на кухню, возвращается с водкой, банкой варенья и двумя
бокалами под мартини.) Нормальные стопки найти не могу. Есть только пидорские,
но делать нечего. (Разливает по бокалам водку, оба выпивают и заедают
вареньем). А пробовал водку с вареньем смешивать? Такой коктейль получается,
достойный очень, мне нравится. … Куда, сучара, грабли тянешь? (меняет резкий
тон на мягкий) кто же так коктейли пьёт? За соломинки слыхал что-нибудь?
(откуда-то с пола поднимает соломинку для коктейля) держи. У меня своя есть
(достаёт из кармана спортивок вторую соломинку). Вот так и пьем, охуенно же.
Если
кто-то увидит в этом новый стиль,
достойный лучшей (!) пьесы, то земля имеет форму чемодана. 21 страница
идиотического жлобства. Мало для пьесы, но вполне достаточно, чтобы адекватного
человека стошнило.
Про
кульминацию в «Russian Lullaby» говорить не приходится,
поскольку здесь нет даже действия. В числе персонажей: Ленин, Ельцин, Крупская…
На страницах так называемой пьесы неприкрытое и пошлое унижение Брыльской и
Ахеджаковой. И здесь новодрамовская вседозволенность переходит из категории аморальной
в категорию юридическую. Но ТАСС настаивает: это лучшее!
Чем не
угодила «новой драме» Лия Ахеджакова, актриса любимая всеми, которая, кстати,
даже играла в новодрамовских пьесах.
Следующая
в списке –
Дана
Сидерос с текстом
«Всем, кого касается». Судя
по отзывам, это касается, к примеру, критика Павла Руднева, который так
обозначает свои восторги: «…эта
пьеса - потенциальный хит и очень сильное социально-гуманитарное высказывание.
В пьесе есть прекрасный образ пожарной сигнализации, которая постоянно
срабатывает, и никто не знает почему - и этот образ становится всеобъемлющим
(пьеса написана до кемеровской катастрофы): школа горит, общество горит, страна
горит –
а театру только и остается, как быть противопожарной системой».
Что называется, в десятку – не пьеса, а
высказывание. Зато найден новый образ. Пожарная сигнализации, вот оно! Руднев
развенчивает театр как обитель искусства и отводит ему роль противопожарной
системы, предназначенной, видимо, для тушения мозгов, чрезмерно воспалённых от
новодрамовских вывертов.
Полина Бородина пошла дальше: похоже, она действительно изобрела новый жанр. Для
человека, который не понаслышке знаком с основами драматургии, трудно дать соответствующее
определение этому драматургическому чуду, связанному с явлением Моисея,
больного ретроградной амнезией, народу.
«28 дней»
Ольги Шиляевой представляют собой «феминистскую ораторию для хора и исполнительницы о
менструации, структурированную по дням цикла». Думаю, продолжать комментарии в
контексте оценки этой бредятины даже не как лучшей, а просто пьесы попросту не
имеет смысла. Приведём только один отрывок сугубо для демонстрации так
называемого стиля.
ОНА лежит,
не двигаясь. Из-под тела начинает вытекать и растекаться по полу кровь.
Появляется
ХОР, женщины разного возраста, их одежда в промежности испачкана кровью.
ОНА:
Кровь.
Из меня
течет
кровь.
ХОР:
Это
нормально.
ОНА:
Из меня
течет
кровь!
ХОР:
Это
нормально.
ОНА:
Мне больно!
ХОР:
Это
нормально.
И
это то, чему рукоплещет «новая драма» и на что ссылается ТАСС в контексте
лучшего, что есть сегодня в отечественной драматургии.
В пьесе «Горка» Алексея
Житковского в числе действующих лиц заявлены многочисленные предметы посуды,
одежды, а также чипсы, зубочистки, грязный носок и т.п. С нецензурщиной
полегче, чем у остальных, но назвать эту пьесу заслуживающей внимания – боже
упаси!
Иван Антонов написал пьесу-песню в четырёх куплетах, трёх припевах,
плюс бридж и финал под названием «Как я простил прапорщика
Кувшинова». По форме вроде как громко заявленный
«новый жанр», а по сути та же бодяга.
Тексты «Тайм-аута» Марины Крапивиной и «Мании» Олжаса Жанайдарова отсутствуют в свободных
источниках. Но, судя по пьесам прошлых лет, эти авторы неспособны создать
что-либо не только выдающееся, но хотя бы близкое к профессиональному уровню.
Итак, назвать лучшей можно разве что пьесу «Перемирие» Алексея Куролеха, но
исключительно в сравнении с девятью другими, о которых заявил ТАСС. Это единственная пьеса, в которой
присутствует живое человеческое начало, что уже хорошо. Удивительно, как апологеты «новой
драмы» это проглядели – всё человеческое, равно как доброе и вечное, им глубоко
чуждо.
Если завтра новодрамовцы уполномочат столпа информационного рынка в лице
ТАСС назвать 10 худших пьес, мы не увидим большой разницы между лучшими и худшими. У конвейера по
перепроизводству дерьмотургических полуфабрикатов под названием «новая драма»
всё ровно, без бугров. Все пьесы одинаково пошлы и бездарны. Непрофессионализм
и откровенная глупость выдаётся за творческую свободу. А между тем абсолютно
свободен может быть разве что полный идиот. И это наводит на определённые
размышления.
Талантливая пьеса – товар штучный, она не делается методом штамповки. Не
переходит здесь количество в качество, не тот случай! Драматургия – жанр индивидуальный, а не
коллективный. Это только гриппом вместе болеют, а пьесы пишут поодиночке.
Лукавят устроители
конкурсов «новой драмы», называя своей целью открытие новых имён, стилей и
жанров. Их истинная цель – оскотинивание нации. И, к великому сожалению, с этой
целью «новая драма» справляется хорошо.
ЛАРИСА КЕРЧИНА,
поэт, драматург, публицист.
P.S.:
Автор статьи приносит свои извинения за приведённые цитаты, в которых
содержится ненормативная лексика.
Комментариев нет:
Отправить комментарий