Преодолеть раскол
«Золотая маска» стала площадкой острых дискуссий
Сезон, которому посвящен 19-й фестиваль «Золотая маска», был из слабых, на темном фоне заметней черты упадка. Сейчас, на пороге фестиваля номер 20, «Маске» почти так же остро, как и российскому обществу, нужны реформы. Уточнение номинаций, прояснение критериев, ротация отборщиков. И главное — преодоление раскола и возможность диалога сторон.
За десятилетия фестиваль прирос объемами, но не открытиями, напротив: делать авторитеты и собирать с возделанных урожаи, прикармливать одних и придерживать других, использовать «Маску» как золотой парашют — эта стратегия годами ширится в недрах театрального форума.
В отборе спектаклей так называемый «масочный формат» очевидно торжествует над смыслом. В прошлом году с масочного корабля сбросили «Трех сестер» Додина. В этом — «Гедду Габлер» Гинкаса. Национальный фестиваль уже не первый год воюет против признанных мастеров: они раздражают, их отвергают. Театральному сообществу объясняют, что режиссеров не надо учить режиссуре. Еще чуть раньше — что русскую актерскую школу, как и репертуарный театр, пора бы упразднить. Если в этой логике двинуться дальше, пора упразднить и нашу профессию: кому и на что сдался критик в отсутствие вышеперечисленного?
На этом фоне присутствие людей, которые понимают, что такое композиция, ритм, мизансцена, обладают режиссерским мировоззрением, выглядит возмутительным вызовом. Раскол, как всегда, идет по линии спора об истине, в данном случае — художественной.
Конечно, «Маска» Марату Гацалову выдана скорее авансом, и спектакль Евгения Марчелли «Без названия» из Ярославля, ставший победителем в большой форме, — компромисс между «традиционалистами» и «новаторами» (кстати, и те и другие могут быть одинаково бездарны).
Но вот «Антитела» из Петербурга в малой форме лидировали заслуженно; Светлана Немоляева, Роза Хайруллина, Виталий Кищенко — действительно сильные артисты; Бархин — мэтр и маг сценографии; два спецприза — и вахтанговской «Пристани» в постановке Римаса Туминаса, и Дмитрию Волкострелову за режиссерский поиск представляются справедливыми. «Пристань» не столько постановка, сколько точный эстетический поступок, современное «Соло для часов с боем», был такой спектакль, явивший последний блеск последних великих мхатовцев. И кстати, самым артистичным выступлением на церемонии вручения было ироническое соло 96-летней Галины Коноваловой.
Но национальный фестиваль все-таки не должен просто фиксировать процесс и констатировать его достижения. Чем превращать себя в тяжело груженный караван, тянущий в столицу все больше средних спектаклей, стоит использовать финансовые возможности в интересах современной сцены. Возможно, фестивалю пора подумать о создании лабораторий, в которых заново можно будет искать философский камень театра, обучать новых алхимиков, направлять процессы. То есть выступить в амплуа творца.
Алексей ПАРИН: Это ли не успех жюри?
От кого в первую очередь — или, лучше сказать, в первую голову — зависит решение жюри? Мне кажется, от председателя. В этом году все решения жюри по музыкальному театру представляются мне по-европейски продуманными, основательными. Тут проявляется натура Эри Класа — эстонского дирижера, которого Москва давно знает и доверяет как художнику и человеку. Он умеет видеть новое и знает цену подлинному искусству.
Есть решения вполне предсказуемые. Когда за дирижерским пультом стоит Теодор Курентзис, с ним трудно тягаться. Потому что любой музыкант сразу чувствует некую абсолютность его таланта. Соединенность Курентзиса с музыкой прямая. Он над Моцартом колдует, как будто рождает его заново. В музыку французского композитора Паскаля Дюсапена, уходящую корнями в барокко, втаскивает нас почти силой — а потом мы с удивлением обнаруживаем себя в освоенном пространстве. Жаль, что по техническим причинам выбыл из соревнования Владимир Юровский, чей «Руслан и Людмила» в Большом театре отличался новизной мысли и тщательностью отделки. Прекрасны работы Уильяма Лейси («Сон в летнюю ночь», Театр имени Станиславского и Немировича-Данченко) и Феликса Коробова («Война и мир», там же). Но первенство Курентзиса все же очевидно, и потому его двойной выигрыш — в опере и в балете — не вызывает удивления.
Двойной выигрыш и у Дмитрия Чернякова — он лауреат и по режиссерской части, и по сценографической. За спектакль «Руслан и Людмила», который вызвал смешанную реакцию. И я говорю не о выкриках из зала, а о мнениях людей, причисляющих себя к мыслящим особям. Черняковский спектакль по-настоящему пушкинский, в духе «Прогулок с Пушкиным» Андрея Синявского. «Прогулки с Глинкой» Чернякова содержат столько же иронии, ёрничества и веселого баловства, сколько содержит поэма Пушкина. Но только нанизано это все на довольно-таки трагическую действительность, которая и свой прямой лик показывает, и прикрывается ухмылкой. Декорации насыщены интеллектом, смелостью и бесшабашностью, и испытываешь счастливое ощущение от высокой эстетической несовместимости с «общим местом» нашего подкостного традиционализма.
Премию за лучший оперный спектакль получил «Сон в летнюю ночь» в постановке английской команды. Это спектакль, который впервые за пятьдесят лет существования этой оперы Бриттена на сцене открыл механизм раскручивания внутренней пружины. Кристофер Олден ввел зрителей в тайны «Сна» мягко, грациозно и решительно. Театр имени Станиславского и Немировича-Данченко блеснул отточенным ансамблем (как и в «Войне и мире», где поистине «стоголовое чудище» солистов сверкало ярчайшими красками). Театр проявил и социальную стойкость, отказывая ханжам в праве диктовать репертуар.
Отрадно, что премию за лучшие костюмы в опере получила Ирина Белоусова за изящные навороты в екатеринбургском «Графе Ори» Россини, а спецпремию получил и весь проект — за прорыв за пределы стандартного репертуара (тут выделились прежде всего певицы — Ирина Боженко и Надежда Бабинцева, певшие по европейским стандартам). «Игра о душе и теле» — спектакль Детского музыкального театра по опере Эмилио де Кавальери 1600 года в интерпретации нашего увенчанного «Масками» режиссера Георгия Исаакяна и всемирно известного английского дирижера Эндрю Лоренс-Кинга отмечен премией как «актуальный спектакль на старинном материале».
В выборе лучшей певицы сказалась профессиональная требовательность — ею стала Надежда Кучер из Перми, звездно спевшая неисполнимую партию Медеи в опере Дюсапена. Ильдар Абдразаков, мастер высшей пробы, шармом и вокалом обошел всех соперников — хотя пел в слабом спектакле «Сказки Гофмана» Мариинского театра. Лучшей стала и балетная дива из Мариинки Диана Вишнева в своем гала-спектакле. Место не позволяет мне сказать подробнее об остальных премиях, которые, впрочем, не отличаются сенсационностью ни в дурном, ни в хорошем смысле. Это ли не успех жюри?
Валерий Фокин: «Маске» нужны перемены
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ЖЮРИ ОБ ИТОГАХ ФЕСТИВАЛЯ
Опыт работы в жюри фестиваля дал картину происходящего — от подвалов до больших площадок. «Маска» — мощный организм и выросла в мощную структуру, но ей нужны изменения. И дело не в приращении программ. Нужно пересматривать правила игры.
Не могу сказать, что в сезоне, который мы обсуждали, было много событий. Жюри — сложное дело: критериев нет или они почти разрушены, и за короткое время найти единый взгляд на противоречивый процесс почти невозможно. Работа сводится к голосованию. А голосование вещь опасная, человек может говорить одно, а втайне проголосовать совершенно за другое. В нашем жюри собрались люди профессиональные, яркие, но, конечно же, разные, у артистов свои вкусы, у критики свои. Но договорились исходить из качества, искать живые, острые проявления, некую новость.
Был целый ряд работ маститых режиссеров, но к сожалению, это не лучшие их работы. Крымов, Карбаускис — мастера, но в конкурсе были не лучшие их создания. Замечательная работа Гинкаса, но мне некорректно было бы настаивать: «Гедда Габлер» идет в Александринке.
Много споров вызвала «Маска» лучшему режиссеру. Но на мой взгляд, Марат Гацалов — одаренный, развивающийся человек, к тому же — строитель театра. Было полное единодушие по поводу «Пристани». И это никакой не утешительный, а полноценный приз. В случае Волкострелова единодушия не было, но я убеждал жюри, что среди фальшивых авангардистов, псевдоноваторов нужно молодой и честный поиск замечать. Очень слабая номинация в этом году «Эксперимент», здесь нужен выход на новую территорию, его не было. Экспертный совет дал нам корзину, а в ней — почти ничего!
В театральном сообществе очевидная расколотость. Поэтому экспертный совет должен состоять из людей, более широко мыслящих, ставить во главу угла качество, театр как искусство.
В нем должна быть не механическая ротация — год пропустил, потом вернулся, а смысловая. Должны быть представлены люди, понимающие необходимость отображения всей картины театральных событий. Стоит рассмотреть другие механизмы формирования экспертного совета — возможно, путем электронного голосования на сайте СТД.
Эксперт свои личные пристрастия должен выключить, чтобы не было перекосов. Если идут перекосы под лозунгом «это актуально, это сегодняшнее», а прочее мертвечина, это перебор. И наоборот — только традиции, а остальное — на свалку — тоже перебор.
Множество театральных форм сегодня активно внедряется в жизнь — уличный театр, школьный, социальный. Тоже повод для новых номинаций.
Я бы подумал о формировании жюри. Если приглашается председатель, к которому есть доверие, то он должен иметь квоту на выбор людей. Да, это очень ответственно. Но тогда мы хотя бы понимаем, что это за люди, во что они верят, ради чего собрались. А сейчас надо за неделю все определить, часть жюри из провинции, у всех разные взгляды, разное восприятие и жизни, и театра. А в итоговом решении необходимо учесть объективную, полнокрасочную картину.
Комментариев нет:
Отправить комментарий